Во вторник 12 апреля 2016 года в Ханской мечети Касимова имам-мухтасиб Рязанской области Рашид-хазрат Бултачеев прочитал аяты и суры священного Корана, обратившись к Всевышнему попросил Его адресовать вознаграждение за прочитанные аяты душе Атауллы Атаулловича Баязитова. Накануне, 11 апреля 2016 года исполнилось 105 лет со дня смерти выдающегося отечественного мусульманского просветителя, многолетнего лидера мусульманской общины столицы Российской империи – ахуна Атауллы Баязитова. Почтить память великого российского мусульманина к его могиле пришел имам-хатыб Красного Села (Санкт-Петербургского Мухтасибата) Марат-хазрат Жалялетдинов. Он прочитал суры священного Корана во имя Всевышнего Аллаха и сделал дуа /возздал мольбы/ за усопшего.
Атаулла Баязитов родился в 1846 году (170 лет назад) в деревне Темгенево Касимовского уезда Рязанской губернии в семье имама Баязита Шахсуварова. Начальное образование он получил в медресе своего отца, а в 15 лет был определен в медресе среднего толка «Баймурад» в деревне Четаево (в шести верстах от города Касимова) под руководство Шигабина Абдулжадилова-Алтынбаева. Через три года, в 18 лет, незаурядный ученик по настоянию своего учителя стал преподавать в этом же медресе. Более всего молодого богослова интересовали философия и логика. Через три года преподавательской работы в медресе деревни Четаево Атаулла задумался над своим будущим. Ему исполнился 21 год, пора было обзаводиться семьей, но прежде всего необходимо было получить высшее образование. Лучшие медресе в то время находились в Арском районе, и он решается поехать учиться в медресе, находящуюся в деревне Кшкар. Это было крупнейшее в Казанской губернии мусульманское учебное заведение высшего толка. Атаулла Баязитов никогда не был сторонником кадимизма (система обучения, основанная на заучивании учебного материала наизусть), хотя Кшкарское медресе было центром кадимистского консервативного движения. Более того, Баязитов впоследствии стал одним из известных представителей религиозного реформаторства. Можно сказать, что он являлся одним из мыслителей, практическая и научная деятельность которых ярко отразила противоречивость эпохи, борьбу различных течений в общественной жизни татарского народа конца XIX – начала XX века. Вернувшись домой, он стал преподавать логику, психологию и некоторые другие предметы в медресе деревни Четаево. В то же время он женился на шестнадцатилетней Биби-Азизе, дочери имама Сейфуль Мулюк-хэзрэта из деревни Жэубаш. Семейная жизнь молодых проходила счастливо, а имя Атауллы Баязитова, благодаря его глубоким знаниям и прогрессивным идеям, становилось все более известным широкому кругу татар.
Вскоре касимовские татары, проживавшие в Санкт-Петербурге, приглашают Баязитова на вакантную должность приходского имама, для чего ему необходимо было выдержать экзамен в Оренбургском духовном собрании; для занятия высокой должности имама необходимо было подтвердить на специальных экзаменах глубокие богословские познания. В октябре 1870 года он успешно выдерживает экзамен и удостаивается звания имама-хатыба-джалия-мударриса (руководителя духовной общины, учителя-наставника). В 1871 году 25-летний Атаулла Баязитов оставляет провинцию и переезжает в столицу, в Санкт-Петербург. Здесь, в Адмиралтейской части города, в доме № 22 на набережной реки Мойки проходит дальнейшая жизнь выдающегося татарского просветителя. Благодаря организаторским способностям нового имама-хатыба, касимовским татарам удалось укрепить свое влияние и создать отдельный мусульманский приход. Позднее Атаулла был также назначен ахуном Императорской гвардии. Тут нужно напомнить, что Отдельный гвардейский корпус с начала XIX века комплектовался солдатами и офицерами, исповедовавшими мусульманскую религию. Служили они и в Крымско-татарском эскадроне, и в Собственном конвое его императорского величества, и на кораблях флота. Привлекая мусульман к службе в гвардии, российский генералитет учитывал особые данные, присущие представителям этой конфессии – трезвость, честность, трудолюбие и преданность. В гвардии неукоснительно поддерживался принцип веротерпимости. Для мусульман в Отдельном гвардейском корпусе и на Балтийском флоте предусматривались вакансии священнослужителей – муэдзинов и мулл, деятельностью которых руководили ахуны. Ахуны принимали участие в торжественных государственных церемониях, при принятии присяги, освящении знамен и штандартов, проводах частей на театр военных действий. Они следили за своевременным соблюдением обрядов и треб, календарными мусульманскими праздниками. Их деятельность, как правило, не ограничивалась службой в воинских частях, а была значительно шире. Претендент на занятие должности ахуна предварительно, до назначения, обязан был получить рекомендацию от Общества лейб-гвардии офицеров, исповедующих Ислам. Тот факт, что выбор пал именно на Баязитова, свидетельствует об авторитете среди мусульман этого, тогда еще совсем молодого, человека. Под попечительством Атауллы Баязитова таким образом, кроме гражданского населения, находился военный мусульманский приход гвардейских частей Петербургского гарнизона.
Приехав в Санкт-Петербург, молодой религиозный деятель стал серьезно изучать русский язык. Он знакомится с представителями русской интеллигенции, с многими из которых его впоследствии связывали дружеские отношения. Его близкими друзьями стали философ В. Соловьев, писатель Лесников, востоковед В. Бартольд. Атаулла был вхож в высшие круги имперской администрации, был знаком, например, с председателем Совета министров П.А. Столыпиным.
Атаулла-хазрат серьезно изучал жизнь столичных татар и одновременно вникал в содержание книжной и периодической, особенно критической, печати, касающееся представителей мусульманского населения. Широкую известность Баязитову принесли труды, написанные в 1880-х годах. Это были первые серьезные исследования по проблемам Ислама, опубликованные на русском языке. Они получили широкий отклик не только в России, но и за ее пределами, появившись в переводах на турецком и французском языках.
Первой публикацией, вызвавшей большой интерес в России и за рубежом, стало написанное 6 ноября 1883 года «Возражение на речь Жозефа Эрнеста Ренана», произнесенную 19 марта 1883 года в собрании «Научной французской ассоциации» в Париже этим знаменитым французским ученым. Речь появилась в русском переводе под заглавием «Ислам и наука». Подвергнув Ислам синтетическому разбору, Ренан пришел к выводу, что эта религия враждебно относится к современной науке. А. Баязитов возразил маститому ученому, утверждая, что Ислам есть положительное и точно определенное учение; оно не противоречит логике здравого смысла, а потому может быть понято каждым. В 1887 году вышла в свет книга Баязитова «Отношение Ислама к науке и иноверцам». В книге заложена мысль о том, что веротерпимость представляет собой один из основополагающих принципов Ислама, заложенных еще Мухаммедом, а не является приспособлением к новым веяниям времени и к требованиям европейской цивилизации.
Ахун А. Баязитов провозгласил словами Мухаммеда: «В правилах хорошего тона – стараться усваивать науку, ибо она учит богопознанию. Старайся бывать в ученом собрании, ибо час нахождения в нем лучше иной раз сорока лет занятия молитвой». Специальный раздел автор посвятил теме «Этика Ислама». Вот некоторые хадисы, упомянутые автором в этой главе: «Не из первых войдут в рай те, на душе которых лежит зерно гордости»; «Кто держит себя низко, почтительно перед другими, того Бог возвысит; кто же возвысит меня перед другими, то Бог унизит его»; «Бог не внемлет тому сердцу, в котором есть хотя и крупица лицемерия»; «Усердие правоверного лучше, чем его дела. Радость усердствующим». Далее цитируются изречения Мухаммеда о коварстве, измене, неисполнительности, клевете, гневе, суровости, приветливости и кротости, о благотворительности, о пользе труда, промысла и о запрещении нищенства, о сиротах, об отношении к иноверцам, о веротерпимости. Много хадисов об отношении Ислама к женщинам и к семейному быту, об ограничении свободы женщины.
В книге «Ислам и прогресс» (1898) А. Баязитов обобщает свои идеи о проблеме места Ислама в мировом пространстве. Он еще раз убедительно показывает, что Ислам не является чужеродным для современной цивилизации учением. Запад, по мнению А. Баязитова, оценивает мусульманский мир по своим меркам. Не обнаружив в нем привычных и стандартных для Европы явлений, он отвергает его, считая Ислам явлением консервативным, сдерживающим общественный прогресс на Востоке. В трудах А. Баязитова методологически верно определены пути анализа Ислама и место его в жизни мусульманского общества и в целом в мировой цивилизации.
Статьи Атауллы-хазрата публиковались в периодической печати: в газетах «Санкт-Петербургские ведомости» и «Петербургские ведомости», «Восточное обозрение», «Голос»; в журналах «Исторический вестник» (например, разбор книги С. Усманце «Очерки развития религиозно-философской мысли в исламе» или замечания на доклад Готовицкого в Саратовской архивной комиссии о происхождении названия города Саратов, которые были включены в протокол Саратовской архивной комиссии).
Одновременно с напряженной научной деятельностью продолжается рост Баязитова по служебной лестнице. Если в 1871 году, приехав в Санкт-Петербург, он занял пост имама-хатыба, то в 1880 году становится ахуном-мударрисом 2-го прихода. В тоже время началась его государственная служба – он был принят в Министерство иностранных дел на должность драгомана (переводчика). Он преподавал тюркские языки в учебном отделении восточных языков в том же департаменте, во многих учебных заведениях Петербурга, в том числе в Пажеском, Никольском, Александровском корпусах, а в Первом и Инженерном – преподавал религиозные знания.
А. Баязитов часто выступал на страницах русскоязычных петербургских газет в защиту мусульманской религии. Так, в газете «Санкт-Петербургские ведомости» была опубликована полемическая статья «По поводу мусульманского фанатизма». Автор не уставал обращать внимание своих читателей на то, что никогда мусульманам не было запрещено говорить или иметь какие-либо отношения с иноверцами – будь то христиане или иудеи. Доказательством тому могут служить личные добрые отношения к ним пророка Мухаммеда и халифов. Они принимали приглашения от иноверцев, отправляли посольства ко дворам христианских государей, а также сами принимали послов, заключали мирные договоры с иноверческими государствами и имели с ними весьма тесные деловые отношения.
В 1882 году в газете «Сын отечества» появляется статья Баязитова «О мусульманских школах и медресе в России». Были опубликованы и другие теоретические богословские работы – трактат, посвященный деятельности и жизненному пути пророка Мухаммеда, учебное пособие «Дин ва магишат» («Религия и жизнь»). На всю Россию растет слава об ахуне Баязитове, как о защитнике самобытности татарского народа. Обобщив свой опыт, он составил учебник грамматики «Морфология и синтаксис татарского языка», а также по просьбе польских, западноевропейских, белорусских и других татар издал на кириллическом алфавите книгу «Иман и ибадэт».
Петербургский период жизни Атауллы Баязитова свидетельствует о том, что он отчетливо осознавал необходимость разносторонней деятельности мусульманской интеллигенции. Это было необходимо для создания хотя бы минимальных условий для удовлетворения духовных и светских потребностей мусульман. Одну из основных задач в этом направлении он видел в создании национальной периодической печати. Известно, что татарская интеллигенция уже с начала XIX века поднимала эту проблему, но не добилась разрешения на издание газет и журналов.
Издание книг на татарском языке началось в 1722 году, когда Петром I во время похода на Кавказ был выпущен Манифест, обращенный ко всем тюркским народам России. Уже тогда татары приступили к печатанию книг подвижными шрифтами – в 2002 году татарскому книгопечатанию исполнилось 280 лет! Однако вплоть до 1808 года не заходило даже речи о периодической печати на татарском языке.
Первым, кто обратился с проектом издания газеты «Казанские известия» на русском и татарском языках, был профессор физико-математических наук Казанского университета И.И. Запольский. За создание татарской газеты ратовали выпускники восточного разряда (как тогда назывались факультеты) Казанского университета М.Г. Никольский, П.И. Пашино, В.С. Курочкин.
В 1860-х годах с прошением разрешить издавать татарскую газету обратились содержатель литографической мастерской казанский мещанин Мухаммедвали Музаффарович Яхин и преподаватель татарского языка в Казанском духовном училище Абдулкайюм Насыров, происходящий из государственных крестьян. С подобными же прошениями обращались станционный смотритель при Санкт-Петербургском почтамте Тачитдин Кутлуяров, купеческий сын города Касимова Рязанской губернии Хабибулла Бикбулатов и служащий в императорской библиотеке Санкт-Петербурга унтер-офицер Ириней Нафаль, переводчик с арабского Азиатского департамента Министерства иностранных дел, крестьянин села Старый Саескан Спасского уезда Казанской губернии Сахибгирей Ахмеров (Ахметов), Г. Ильясов, А. Аминов, Шихбаз Ахмеров, О.С. Лебедева (Гюльнар-ханым). Всем было отказано. Еще одну безуспешную попытку начать издание газеты на татарском языке предпринимает через подставное лицо преподаватель тюркских языков Санкт-Петербургского университета Хусаин Фаизханов.
Несмотря на то, что на окраинах Российской империи для выхода в свет изданий на национальных языках не требовалось каких-либо специальных решений, все попытки добиться разрешения издавать татарскую газету в Санкт-Петербурге наталкивались на непреодолимые препятствия, чинимые чиновниками самых разных уровней, и это при том, что в столице традиционно проживало большое количество татар. По подсчетам этнографа Галины Старовойтовой, которая занималась изучением истории петербургских татар, в середине XIX века татар в городе было 2 тысячи человек, по другим источникам – численность их доходила до 8 тысяч.
Известно, что татары жили в Санкт-Петербурге со времени его основания. Этому есть объяснение. Если вспомнить историю, то матушка Петра Великого, Наталья Нарышкина, происходила из рода, ведущего свое начало из знатного рода Крымской орды. С некоторой долей вероятности можно домыслить, что, конечно же, между сыном и матерью бывали беседы, и она рассказывала о том, что татары народ работящий, честный, притом трезвенники. Конечно, молодой царь решил, что их надо привлекать на строительство нового города как можно активнее, они будут верой-правдой служить новому отечеству. Так оно и было. Конечно, на строительство города приехали не князья, не купцы и не богачи, а беднота, которая легко могла тронуться с места с единственным богатством – своей семьей. Многие обжились в столице, тем более им это было не только разрешено, но и предложено.
1891 году за дело организации газеты на татарском языке взялся имам Баязитов. В ноябре он подал прошение на издание газеты под названием «Хяфтя» («Неделя») по следующей программе:
1. Правительственные распоряжения; 2. Передовая статья; 3. Новости; 4. Из церковно-приходской мусульманской практики (ответы на вопросы и недоразумения среди мусульманского духовенства, касающиеся догматики); 5. Фельетон; 6. Объявления; 7. Смесь.
К прошению приложена памятная записка на имя министра народного просвещения М.С. Волконского, где говорилось: «В виду полного отсутствия среди татар такого органа, который бы, будучи звеном к сближению татар с русскими, служил в то же время интересам и видам Правительства и был бы проводником здравых и благотворных идей и понятий среди мусульманского юношества, к сожалению, ныне совершенно обездоленного в педагогическом отношении, и мусульманского духовенства, – я решаюсь приступить к изданию еженедельной татаро-русской газеты в изъясненном направлении, с предварительной цензурой.
Газета поставила бы себе непременною целью освещать, по возможности, все педагогические вопросы, касающиеся мусульманских школ, убеждать и доказывать о необходимости коренных в них реформ, т. к. программы во всех мусульманских медресе, мектебах состоят исключительно из старых классических наук и понятий, всякая система преподавания отсутствует; иноверческие языки в общий круг обучения не входят, о необходимости их никто, как из преподавателей, так и из учащихся не имеет никакого понятия» (РГИА. Д. 728. Л. 2, 2 об., 3).
Видимо, еще во время обучения в Кшкарском медресе Баязитов понял, что нужна реформа татарских школ, введение в них преподавания русского языка и одновременно совершенствование обучения взрослых и детей мусульманским дисциплинам, а также введение в программу обучения научных и светских дисциплин.
В свою очередь, министр внутренних дел памятную записку и программу Баязитова с сопроводительным письмом отправил в главное управление по делам печати, а главное управление по делам печати направляет все бумаги на рассмотрение цензору профессору В.Д. Смирнову. Ответ цензора был довольно объемист – на двадцати двух страницах – и совершенно однозначен (РГИА. Д. 726. Л. 6–16). Прошение было категорически отклонено.
Г-н Смирнов, ссылаясь на существование официальных газет, печатавшихся арабской графикой – «Туркестанские ведомости» в Ташкенте, «Приложения к Акмолинским ведомостям» в Омске, «Тарджеман» («Переводчик») в Бахчисарае – заявляет, что петербургским татарам достаточно выписывать указанные газеты. При этом цензор, человек весьма образованный, делает вид, что не имеет значения, что пишущие на языке Корана тюркоязычные народы, тем не менее, говорят на разных, хотя и близких, языках и часто плохо понимают друг друга. Именно преодолению трудностей во взаимном понимании народов и должны были, по мысли Баязитова, посвятить свою деятельность создатели петербургской татарской газеты. Для цензора Смирнова очевидно, что создание газеты на татарском языке приведет к возникновению общего для тюркских народов литературного языка, и именно это рассматривается им как наиболее опасное в намерениях просителя.
«Одним словом невозможно, <...> более того немыслимо, задаваясь целью <...> сближения татар с русскими, в тоже время служить интересам и видам Правительства» (РГИА. Д. 728. Л. 7 об.), а в отношении «обездоленности татарского юношества в педагогическом отношении» Смирнов пишет, что, наоборот, нужно и давно пора закрывать «расплодившиеся» татарские мектебы и медресе...
Баязитов подает новое прошение, в котором несколько меняет программу своей газеты, исключая раздел «Из церковно-приходской мусульманской практики» и несколько по-другому трактует раздел «Смесь» – переводы и извлечения из беллетристических произведений с русского и других европейских языков. Это прошение вообще не было удостоено ответа.
Не было ответа и на письмо, направленное Баязитовым директору Департамента духовных дел иностранных исповеданий министерства внутренних дел, который непосредственно занимался вопросами нехристианского населения России. «Во имя истины, – пишет ахун, – кажется, мы татары не хуже других наций, евреев, латышей, армян и т. п., у которых имеются на своем языке газеты, мы татары просим дозволить нам газету на русском языке, но лишь с переводом на татарский.
Все затруднения для издания могут возникать лишь со стороны лично не дружеского расположения цензуры, но справедливость и Закон и Воля Монаршия и выше всего...» Ответа не было. Не было ответа и на прошение от 7 января 1893 года.
В конце 1893 года Баязитов вновь обращается в Главное управление по печати с прошением на разрешение издавать газету, уже не как «педагогический» орган, а как «семейный» под названием «Чишма» («Родник»). Министр внутренних дел счел нужным прислушаться к «мотивам Смирнова», чем к более трезвому голосу министра просвещения. А формальный отказ был дан из-за «малой потребности» в русско-татарской газете, а также наличие газет на татарском языке «Туркестанских ведомостей» и «Приложения к Акмолинским ведомостям».
Переписка с вышестоящими инстанциями возобновилась в феврале 1895 года. Баязитов, уже коллежский секретарь (десятый чин по Табели о рангах, а ведь совсем недавно драгоман Баязитов имел чин коллежского регистратора, т. е. самый младший, четырнадцатый) обращается к министру внутренних дел с просьбой «...не отказать разрешением мне издания в г. Санкт-Петербурге недельной подцензурной газеты на русском языке с переводом на татарский, под названием «Свет-Нур», которая давала бы русским татарам возможность радостно узнавать о всех милостях и указах Царя, правительственных распоряжениях, педагогических потребностях, о своих нуждах, состоянии сельского хозяйства и прочее.
Подробная газета легко могла бы разъяснить и рассеивать возникающие среди темного населения татар различные, нелепые и нежелательные слухи, распространяемые большей частью разными фанатиками, а затем не верно и преувеличенно распространяемые охотниками смут. Полезность подобной газеты признается всеми интеллигентными татарами, доказательством чего служат неоднократно поступающие от различных лиц ходатайства о разрешении газеты» (РГИА. Д. 728. Л. 38 об.). Ответа на это прошение Баязитов опять не дождался.
13 апреля 1895 года было подано новое прошение. Именно в нем появилось название газеты, вошедшее в историю – «Нур» («Свет»): «Русские татары ходатайствуют о разрешении им издавать в г. Санкт-Петербурге недельную подцензурную русско-татарскую газету под названием «Нур» («Свет»), но, встретив препятствие со стороны Главного управления по делам печати, которое, не входя в сущности дела, не сочувствует этому ходатайству и, как слышно, говорит: «Пусть учатся по-русски».
Прекрасно, разве оба эти языка не совместимы рядом? Знающие будут читать по-русски, не знающие будут читать по-татарски: кто поймет пользу просвещения из татарского языка, тот погонится узнать и русский язык; долго придется ждать, пока татарские матери и дочери будут читать на русском языке, между тем Россия, кажется, печется об образовании и просвещении своих подданных. Кажется, лучше, когда сами татары просят сделать первый шаг для просвещения их посредством доступной газеты, между тем им отказывают».
В просьбе было отказано, без разбора существа дела, на основании заключения цензора В.Д. Смирнова от 1891 года. Не помогли ни заступничество В.К. Плеве, ни просьбы депутатов-мусульман, приезжавших в Санкт-Петербург для принесения их императорским величествам поздравлений по случаю бракосочетания.
Революция 1905 года перевернула судьбу всей России. Ветер перемен коснулся и татарского народа. Наконец, после почти ста лет неустанной борьбы, было получено разрешение на издание татарской газеты. Более того, газета увидела свет, стала регулярным органом, объединившим татарскую интеллигенцию. Баязитов подал прошение 4 апреля 1905 года, преодолел все положенные инстанции без осложнений и 7 июня 1905 года получил свидетельство на издание. В тот же год 2(15) сентября газета «Нур» увидела свет. Это событие не только татары, но и вся прогрессивная интеллигенция встретили с ликованием.
Для печатания газеты А. Баязитов избрал типографию (электропечатню) Ильяса Бораганского, так как был пайщиком этого предприятия. С этого времени типография начинает работать как под своим названием «Типография Бораганского и Ко» (с 1906 по 1910 год выпустила шесть изданий общим тиражом 10 300 экземпляров), так и под названием «Типография “Нур”», в тот же период выпустившая 9 изданий общим тиражом 32 600 экземпляров.
Хозяин типографии Ильяс Бораганский (Бораганли аль Крымли) родился 22 апреля 1852 года в Бахчисарае. До 15 лет он обучался в крымских мектебах и медресе, а с 1867 года проучился семь лет в Турции. Вернувшись на родину, занимался гравированием на стекле, металле, выполнял различные заказы по написанию восточных текстов. В 1882 году Бораганский прибыл в Санкт-Петербург, совершив семилетнее путешествие по России. Здесь на него обратили внимание как на искусного каллиграфа и гравера, знатока восточных, а также европейских языков, и он был приглашен преподавателем турецкого языка и восточной каллиграфии на восточный факультет Петербургского университета, где проработал ровно 10 лет, с 20 августа 1898 по 20 августа 1908 года. В тот период труды русских востоковедов, в которых была необходимость воспроизводить арабскую графику, печатались в Казани. Бораганский получил разрешение на открытие в Петербурге частной типографии, в которой бы печатались тексты арабскими шрифтами. (По последним данным, впоследствии он работал в Башкирии, сначала в Стерлитамаке, а затем в Уфе, где заведовал Башкирским отделением «Башкнигиздата»; умер в 1942 году в возрасте 90 лет и похоронен в Уфе. Могила его утрачена).
Бораганский открыл свою типографию в 1894 году и стал печатать книги известных востоковедов и издавать образцы восточной каллиграфии. За издание книг на высоком полиграфическом и художественном уровне на Всероссийской промышленной выставке он был награжден медалью «За усердие и искусство».
Однако в связи с общей тенденцией сокращения мусульманской печати печатание книг арабским шрифтом практически прекращается, и с 1911 по 1917 год не была издана ни одна восточная книга.
Типография Бораганского работала в доме № 45 по Большому проспекту Петроградской стороны. Этот адрес стал и первым адресом газеты «Нур».
Замечательно, что именно в такой сложный для татарской культуры период деятельность Баязитова разворачивается довольно успешно. С 1908 года появляются книги, напечатанные в восточной (Исламской) типографии газеты «Нур» А. Баязитова. В Отделе национальных литератур Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге хранятся несколько книг, напечатанных в этой типографии. Анализ названий и содержания книг демонстрирует большое разнообразие их тематики; например, вопросы о страховании капиталов и доходов, проект введения всеобщего образования, даже каталог пластинок новой казанско-татарской записи (1908 год).
Несколько раз изменив адреса, после смерти А. Баязитова типография, наконец, перемещается на набережную реки Мойки, дом № 22, то есть по тому же адресу, что редакция газеты «Нур» и квартира ее основателя Атауллы Баязитова. Здесь вышел 191-й номер газеты. После смерти отца редактором и издателем «Нур» и владельцем типографии стал его сын Мухаммед Сафа Баязитов.
На страницах первой татарской газеты выступали такие колоритные фигуры, как Риза Фахретдин, Хади Максуди, Фатых Карими, Гаяз Исхаки, Камиль Мутыги, депутаты Государственной Думы различных созывов Садри Максуди, Гайса Еникеев, Кутлуг-Мухаммед Тевкелев, Шариф Камал, Сагит Сунчелей, Кабир Бакир, Карим Сагит, которые во многом способствовали ее становлению и развитию, повышению ее авторитета среди читающей публики.
Газета «Нур» дала толчок татарскому газетному делу. Вскоре в Казани стал издаваться «Казан мухбири» («Казанский обозреватель»). Его программа определена следующими словами: «Естественный результат абсолютной свободы есть право на жизнь каждой нации». Издателями его в разное время были Алкин Саидгирей Шагиахметович, Сайдашев Ахметзян, редактором – Акчурин Юсуф; издавалась с 1906 по 1910 год, тираж доходил до 500 экземпляров.
Необходимо также отметить другие периодические издания того же времени:
«Йолдыз» («Звезда») – политическая, научная, литературная, торговая газета. Редактор и издатель Максуди Ахметгали. Издавалась в 1906–1918 годах в Казани. К 1910 году тираж составил 2400 экземпляров.
«Вакыт» («Время») – политическая и литературная газета. Издатели – золотопромышленники братья Закир и Шакир Рамеевы, редактор Фатих Карими. Издавалась с 1906 по 1918 год в г. Оренбурге. К 1910 году тираж составил 3600 экземпляров.
«Идел» («Волга») – литературная, экономическая и политическая национальная газета. Издатель Габдрахман Мулла Гумеров, редактор Загидулла Шарифуллин. Издавалась с 1907 года в Петербурге. К 1910 году тираж составил 1000 экземпляров.
«Фикер» («Мысль») – общедемократическая прогрессивная газета. Издатель и редактор Камиль Мутыгы (Тухватуллин). Издавалась с 1905 по 1907 год в г. Уральске.
«Ил» («Страна») – газета по вопросам быта. Редакторы Гаяз Исхаки и Наджип Мауламбирдиев. Издавалась в 1913–1915 годах в г. Казани.
«Тормыш» («Жизнь») – уфимская газета татарской буржуазии. В начальный период редактор Мухаметгазиз Нуарузов, впоследствии – Закир Кадыри. Издавалась в Уфе в 1913 году.
«Урал» – первая большевистская газета на татарском языке. Издатель Хадыча Ямашева, редактор Тимерша Соловьев. Издавалась в г. Оренбурге в 1907 году.
«Азат» («Свободный») – экономическая, торговая, научная и литературная газета.
«Тан йолдызы» («Утренняя заря») – газета татарских эсеров. Редактор Гаяз Исхаки. Издавалась в Казани в 1906 году.
«Баянуль Хак» («Изложение правды») – политическая, экономическая и литературная газета. Издатели и редакторы – Ахмеджан и Мухаммеджан Сайдашевы. Издавалась с 1906 по 1914 год в Казани. К 1910 году тираж составил 1000 экземпляров.
«Элислах» («Реформа») – газета шакирдского комитета «Ислах». Редактор Вафа Бахтияров. Издавалась в 1907–1909 годах в г. Казани.
Затем продолжали появляться газеты в Москве, Астрахани, Самаре, Омске, Томске и других городах и регионах.
После февральской революции 1917 года национальная жизнь в Петрограде значительно оживилась и появились издания для мусульман. Первой стала выходить газета на русском языке «Известия Всероссийского мусульманского Совета». Вышло 26 номеров, последний датирован 29 декабря 1917 года.
Ее сменила «Элтинбер» («Трибуна») – литературная, общественно-политическая национальная газета. Издатель ее – Муса Бигиев. «Элтинбер» выходила нерегулярно с 24 декабря 1917 по 17 марта 1918 года. Всего вышло три номера газеты.
Победа Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде положила начало установлению советской власти и социалистическим преобразованиям. Эти процессы были связаны с резким обострением идеологической и политической борьбы, которые привели к гражданской войне. В условиях классового противостояния особое значение приобретала печать как массовое средство информации, агитации и пропаганды. Перо журналиста и печатный станок превратились в идеологическое оружие.
В январе 1918 года выходят социалистические газеты «Ярлы Халык» («Беднота»), «Чулпан» («Утренняя заря»), «Шималь ягы» («Северный край»). Эти газеты вышли незначительными тиражами и просуществовали очень короткое время.
В июле 1918 года создается первый орган мусульманского отдела Комиссариата по делам национальностей Союза коммун Северной области, газета на азербайджанском языке «Хоррият» («Свобода») – литературное, научное, политическое и экономическое издание, выходившее под редакцией заведующего мусульманским отделом Ильдрим Султаном. Второй номер вышел под панисламистским лозунгом, сформулированным на манер пролетарского интернационализма: «Мусульмане всего мира – объединяйтесь». В октябре 1918 года она была закрыта, а Ильдрим Султан отстранен от работы.
Появляются и, долго не продержавшись, исчезают газеты «Кызыл Шималь» («Красный Север»), «Коммунизм байраги» («Знамя коммунизма»), журнал «Инкилабчи» («Революционер»), «Кызыл Яу тавышы» («Голос красноармейца»), «Ленинград эшчесе» («Ленинградский рабочий») на татарском. «Салават» – на башкирском. Газета «Коммунист» выходила до конца 1934 года. После этой даты все татарские и мусульманские газеты были закрыты.
Традиции татарской печати в Петербурге продолжает возрожденная 19 февраля 1990 года газета «Нур-Свет».
Ее редактором стала журналист А.Ш. Гафурова, а сотрудниками – А.А. Аминов, Р.Х. Теляшов и Т.Ф. Салахов. Учредителями в разное время были: «Татарский культурный центр» (М.Х. Зарипова), Татарская национально-культурная автономия: (С.Т. Хасанов, И.Т. Гатин, М.Д. Искандеров), Постоянное представительство Республики Татарстан в Санкт-Петербурге и Ленинградской области (Ш.К. Ахметшин), государственное унитарное предприятие «Информационно-издательский центр администрации Санкт-Петербурга “Петроцентр”» (К.П. Карасев). В настоящее время в газету пришли новые люди. Под руководством Р.Р. Магдиева работают как старые сотрудники, так и новые – И.У. Ибрагимова, А.А. Садриева, И.Х. Ахметшин, Т.С. Тайсин, Ф.К. Назмеева.
В заголовке нового издания воспроизведено в виде шамаиля название газеты, основанной А. Баязитовым. Тем самым редакция и основатели газеты хотели подчеркнуть
преемственность задач, которые ставит перед собой газета «Нур». А их по-прежнему много.
Ассимиляция сильно коснулась нашей национальности. Молодежь не знает своего национального языка, постепенно теряются обычаи народа, и поэтому газета, в основном выходящая на русском языке, ставит своей целью возродить у татар, проживающих в Санкт-Петербурге, интерес к своей национальной культуре, привить любовь к традициям.
Основатели нового варианта газеты вправе надеяться, что вскоре газета «Нур» будет выходит регулярно на татарском языке. Таким образом будет достойно продолжено дело выдающегося просветителя татарского народа Атауллы Баязитова.

Другое важное дело в жизни ахуна Баязитова – основание соборной мечети.
Татарское население Санкт-Петербурга было сплошь верующим и неукоснительно соблюдало семейную и календарную обрядность. Идея возведения своего храма в столице Российской империи у петербургских мусульман впервые конкретно оформилась в мае 1881 года и вылилась тогда в соответствующее ходатайство перед властями. В начале 1909 года последовало высочайшее соизволение на постройку в Санкт-Петербурге соборной мечети. Был организован комитет по сбору пожертвований.
Конечно, для постройки монументального культового здания нужны были огромные средства. Такие средства можно было собрать, только организовав сбор пожертвований среди всех мусульман Российской империи, для чего также необходимо было специальное разрешение. Был учрежден особый комитет уполномоченных лиц по сбору средств в сумме 750 тысяч рублей в течение 10 лет. Председателем комитета был избран полковник Абдул Азиз Давлетшин.
В число членов комитета вошли: представители духовенства: ахуны Баязитов и Юнусов; военные и светские общественные деятели: генерал-майор А. Шейх-Али, статский советник Д. Смольский, Султан Искандер Валихан, капитан А. Жантиев; представители купечества: Хайрулла Халитов, Хабибулла Ялышев, Мухаммед-Галим Максутов, Мухаммед-Юсуф Аминов-Дебердиев, Атаулла Байрашев; домовладельцы: Нигматулла Яферев, Фаттахетдин Тканаев, А. Адитьяров, Ибрагим Батырбаев, Хусаин Акчурин, А. Сыртланов; представитель крестьянства: Назир Бекбулатов (РГИА. Ф. 821. Оп. 3. Л. 667, 668, 671, 716, 719, 722).
Комитет развернул бурную деятельность: по городам и губерниям России проходили кружечные сборы, принимались пожертвования от меценатов. Были выпущены государственные процентные бумаги на сумму 99 тысяч рублей, организована выигрышная лотерея на сумму 53 тысячи рублей, напечатаны почтовые открытки с изображением проекта мечети тиражом в 10 тысяч экземпляров, огромным для того времени. Однако собранных средств все равно было недостаточно.
Воспользовавшись очередным приездом в Санкт-Петербург эмира бухарского шейха Абдул-Ахад-хана, комитет обратился к нему с просьбой оказать финансовую помощь. Выпускник Первого кадетского корпуса, в то время уже в чине генерал-адъютанта, принял за честь просьбу о помощи в таком богоугодном деле. Он взял на себя расходы на приобретение участка земли под строительство. За выбором места для строительства основного культового здания мусульман Санкт-Петербурга дело не стало. Место было определено самой историей. Еще с 1703 года, года основания Санкт-Петербурга, татары селились компактно на определенном месте – на Петроградской стороне, в районе современного Сытного рынка, где длительное время существовала Татарская слобода. До сих пор в этом районе сохраняется топонимическое название – Татарский переулок. Следовательно, особое внимание комитета по сооружению мечети было обращено на Петроградскую сторону Санкт-Петербурга.
Наиболее подходящим местом оказался участок, расположенный на углу Кронверкского проспекта и Конного переулка, № 9/1, принадлежавший инженеру Долоцкому. К нему был присоединен соседний участок. Разрешение на приобретение земли император Николай II подписал в Петергофе 3 июля 1907 года. Комитет приобрел участок земли в размере 1150 кв. саженей за 310 тысяч рублей и объявил конкурс на проект мечети. На конкурс было представлено 43 проекта. Первоначально комиссия отобрала три из них, как наиболее отвечающие ее требованиям. Осенью 1908 года был одобрен проект, представленный художником-архитектором Н.В. Васильевым и гражданским инженером С.С. Кричинским, выполненный под руководством академика архитектуры А.И. фон Гогена. Он был представлен императору Николаю II и получил Высочайшее утверждение.
При разработке проекта авторы взяли за основу композиционные элементы мавзолея Тамерлана Гур-Эмир в Самарканде – одного из выдающихся памятников мусульманской архитектуры Средней Азии. Для того чтобы добиться в условиях севера лучшей освещенности интерьера мечети, архитекторам пришлось прорезать стены и барабан купола многочисленными оконными проемами, что не характерно для восточных построек. Использование для облицовки стен серого гранита также не характерно для мусульманской архитектуры, но зато этот прием позволил по тональности и по фактуре соединить столь необычную для Петербурга постройку с окружающим ее пространством. Назначение здания подчеркнуто умелым применением голубых и бирюзовых изразцов в оформлении портала, купола и минаретов. Изготовление керамической облицовки велось под наблюдением известного в 1900-х годах художника-керамиста П.К. Ваулина, в строительстве мечети участвовали опытные мастера («усто») из Средней Азии, в частности знаменитый впоследствии реставратор средневековой архитектуры усто-Курбан.
Постройка мечети была поручена архитектору А.И. фон Гогену, который обязан был по контракту завершить работы в 3 года.
Однако в 1909 году неожиданно со стороны технического строительного комитета Министерства внутренних дел и Императорской Академии художеств поступило возражение: «Нельзя согласиться с правильностью выбора местности для постройки мечети, которая, будучи сооружена на таком открытом и видном месте, вблизи и на виду Петропавловского собора, церкви Святой Троицы и домика Петра Великого нарушит цельность и исторический характер этой наиболее древней части Петербурга». Председатель комитета полковник Довлетшин отвечал: «Близость усыпальницы императорской фамилии и Троицкого собора, связанные с воспоминаниями о Петре I, эмир, преданный всей душой царствующему дому, не только не считает недостатком, но и думает, новое место служения единому богу близи христианских святынь должно явиться желательным соседством». Сложилась чрезвычайно сложная ситуация, которая разрешилась только 20 июня 1909 года. Депутация петербургских мусульман во главе с ахуном Баязитовым направилась на прием к председателю Совета министров П.А. Столыпину, который принял окончательное решение: «Не счел возможным отменить данное императорское разрешение».
Закладка мечети была назначена на 3 февраля 1910 года. Газеты подробно описывали это событие. На месте торжества был раскинут большой шатер с надписями на арабском языке, декорированный зеленью и флагами. К одиннадцати часам прибыли: санкт-петербургский градоначальник свиты его величества генерал-майор Драчевский, свиты его величества генерал-майор князь Юсупов, духовный глава мусульман в России Оренбургский муфтий Мухамадиар Султанов, мусульманская фракция Государственной Думы в полном составе, товарищ министра иностранных дел Сазонов, директор департамента духовных дел иностранных исповеданий Харузин, турецкий посол Турхан-паша с чинами турецкого посольства, персидское посольство, турецкий профессор богословия Абдул-Гариф-эфенди, глава санкт-петербургского духовенства доктор богословия ахун-мударрис Атаулла Баязитов, туркестанский генерал-губернатор генерал Самсонов, флигель-адъютант полковник Княжевич, представители татарского населения из Уфы, Москвы, Уральска и других местностей, муфтии и другие почетные гости.
В начале двенадцатого прибыл эмир бухарский со свитой. Богослужение совершил ахун Баязитов. По окончании богослужения и последовавшей затем речи Баязитова на русском языке на место, предназначенное для алтаря, была положена серебряная дощечка с выгравированной на ней памятной надписью. Эмир положил кирпич, который он облил цементом и забил молотком. То же самое сделали все присутствующие. Затем эмир перешел на приготовленное для него почетное место и принял многочисленные магометанские депутации, которые преподнесли ему адреса в роскошных переплетах. По окончании этой церемонии эмир бухарский перешел в контору, где был сервирован завтрак a la fourchette. После тостов эмир бухарский заявил комитету, что его наследник просил его передать комитету на постройку мечети 15 000 рублей.
В 1913 году архитектор С.С. Кричинский построил дом для последнего эмира Бухары Сеид-Алим-хана. На сравнительно небольшом участке на Каменоостровском проспекте, д. 44, были возведены лицевой и два поперечных дворовых корпуса (которые предназначались для использования в качестве гостиницы для приезжавших в Петербург мусульман). В оформлении фасада архитектор использовал новое интересное решение: центр фасада он оформил двухъярусной аркадой. Три высокие арки, опирающиеся на круглые рустованные столбы, оформляют въезд во двор. Такими же столбами, увенчанными шарами, обработал лицевой фасад на уровне первого и второго этажей дома. Во втором ярусе арки опираются на коринфские колонны, подчеркивающие глубокую лоджию третьего этажа дома. Архитектурные детали лицевого и дворовых фасадов имеют сильный рельеф, создающий интенсивные контрасты света и тени. В облицовке дома, как и при строительстве мечети, был использован естественный камень.
Несмотря на довольно значительное расстояние от мечети до дома эмира бухарского, он, несомненно, относится к ансамблю мечети. В настоящее время интерьеры находятся в плачевном состоянии. В результате перепланировки роскошные залы и гостиничные номера превратились в обычные коммунальные квартиры.
Хлопоты, связанные с основанием мечети, были последним большим делом Атауллы-эфенди. В то время он был уже тяжело больным человеком. Он так и не смог оправиться после сильного нервного потрясения, связанного со смертью его жены в 1907 году. В 1909 году врачи предложили больному поехать лечиться в Карлсбад, потом ему была сделана операция, после чего он вроде бы пошел на поправку, но это было обманчивое состояние.
11 апреля 1911 года Атаулла Баязитов скончался.
За свою деятельность Баязитов был удостоен правительством России пятью медалями и орденами св. Станислава 3-й степени, св. Анны 3-й и 2-й степеней. Он был награжден также тремя орденами от эмира Бухарского и получил усыпанный драгоценными камнями орден от шаха Иранского.
В свое время ему была предложена высокая государственная должность консула Российской Империи в Сирии (в Дамаске), но Баязитов от этого предложения отказался. Он не мог бросить своих прихожан, свою любимую газету. Все, знавшие его, отмечали, что он был от природы мягким человеком, любил музыку, особенно итальянскую, обязательно исполнял слово, данное кому-либо, при всей своей занятости внимательно выслушивал доводы и просьбы просителя.
Атаулла Баязитов прожил 65 лет полных трудового энтузиазма, творческих мыслей и деяний. В день его похорон были отданы ему заслуженные последние почести, как достойному высшему мусульманскому деятелю. По приказу градоначальника на пять минут было остановлено движение городского транспорта, и заводские трубы протяжными гудками почтили память усопшего. Его похоронили на Ново-Волковском мусульманском кладбище, там же, где ранее похоронили его жену и безвременно в раннем возрасте скончавшихся детей.
Как сказал у смертного одра Атауллы Баязитова имам Сейфуль Мулюк-хэзрэт: «В руках у него всегда карандаш, а на устах все время: “Аллах, Аллах, Аллах”».
Дело отца продолжил его сын Мухаммед Сафа Баязитов. Газета издавалась до 22 июня 1914 года.
Долгое время имя Атауллы Баязитова было предано забвению. Вновь оно зазвучало в 1990 году, когда в Санкт-Петербурге было возобновлено издание татарской газеты «Нур-Свет».
В 1930 году соборная мечеть, как многие другие культовые здания, была закрыта. Ее деятельность возобновилась 18 января 1956 года. С того времени мечеть, построенная при активном участии Атауллы Баязитова, является центром татарской культуры в Санкт-Петербурге. В настоящее время проведена уникальная работа по восстановлению майоликового декора, и мечеть опять, как и в начале XX века, устремляет в серое петербургское небо свои голубые купола.
По материалам журнала "Казань" № 12, 2000 г.
Фото с кладбища Пресс-службы Санкт-Петербургского Мухтасибата
Пресс-служба ДУМ Рязанской области